В Остафьеве считалась работой неизвестного мастера падуанской школы; с тем же определением поступила в ГМИИ. Лазарев (устно, 1920-е) приписывал Бернардино Бутиноне, под именем которого картина поступила в музей. Вместе с Андреевой-Шилейко относил к позднему периоду творчества художника, когда он находился под влиянием Леонардо да Винчи. Вернувшись к атрибуции произведения в статье 1964 года, Лазарев (Lasareff 1964) приписал его последователю Бутиноне и отметил, что изображение Младенца Христа восходит к Мадонне Бенуа Леонардо. Это послужило основанием для датировки московской картины, исполненной, по мнению Лазарева, около 1485-1495.
Изображенный в картине пейзаж свидетельствует не только о знакомстве ее автора с работами Леонардо да Винчи, но и об интересе к живописи северных мастеров, а для картины в целом характерно соединение ломбардских традиций с художественным опытом падуанско-феррарской школы. Это во многом объясняет обращение в определенный период к имени Бернардино Бутиноне в качестве предполагаемого автора нашей работы. Однако прямое сходство с произведениями мастера отсутствует.
Сомнения в атрибуции высказывали (устно) Дзери, Руссоли, Паллуккини. Бошкович (письмо от 12.04.1990) связывал картину ГМИИ с творчеством малоизвестного мастера Якопино де Моттис.
Одно, время автор каталога придерживался более общего определения - «ломбардский мастер». В настоящем издании мы возвращаемся к атрибуции «последователь Бутиноне», поскольку именно так она остается известной в литературе. В частности, в одной из последних публикаций Натале (Natale 1987) назвал автором московской композиции «un raro e anonimo seguace del Butinone» (одного из немногочисленных анонимных последователей Бутиноне).
