Московский этюд трудно связать с какой-то одной картиной: здесь мы имеем дело с неким характерным типом «пожилой женщины», матери или бабушки, который встречается в разных живописных произведениях, например, в картинах «Деревенская помолвка», «Паралитик» или «Горячо любимая мать». Подобные рисунки Грёза назывались «харàктерные головы». Они приобретали в значительной мере автономный характер, даже если изначально возникали в контексте замысла той или иной картины. Нередко художник ставил перед собой задачу передать различные эмоциональные состояния, вне связи с конкретным сюжетом. Отсюда происходит еще один термин, применимый к такого рода этюдам Грёза – «экспрессивные головы». Эта практика восходит к учению о «выражении страстей» Шарля Лебрена, который разработал своего рода «физиономический язык», служивший для выражения тех или иных чувств (страха, отчаяния, надежды, радости и т. п.). Этюды Грёза, репродуцированные в гравюре, становились пособием для обучения рисованию; этой же цели служили и оригинальные рисунки Грёза, переданные в большом количестве (более 200) в библиотеку Императорской Академии художеств в Санкт-Петербурге в 1769 Иваном Бецким, президентом Академии. В числе этих работ, приобретенных Бецким в Париже, был и лист «Голова пожилой женщины», впоследствии попавший в Пушкинский музей.
Крупный формат и тесная «кадрировка» изображения в границах листа придают работе из ГМИИ монументальность; этому впечатлению способствует также широкая и свободная манера рисования сангиной.
