Святослав Рихтер в кругу друзей. Москва — Коктебель

Супруги Габричевские впервые оказались в Коктебеле летом 1924 года. Наталья Северцова тогда еще не помышляла о живописи, она была актрисой, училась в студии Юрия Завадского, а ее супруг, известный ученый Александр Габричевский, действительный член ГАХН, дружил с Волошиным, пригласившим пару к себе на дачу. Тем летом у Макса, как называли Волошина друзья, гостили поэт Андрей Белый и многие другие известные деятели культуры. Все они приняли участие в импровизированном спектакле, разыгранном на берегу моря. В 1932 году Волошина не стало и для супругов Габричевских Коктебель опустел…

В 1946 году в разрушенный и опустошенный войной Крым потянулась литературно-художественная богема Москвы. Будущие дачники за сущие копейки покупали у местных жителей полуразрушенные дома и обживали их на свой лад. Именно тогда среди первых коктебельских «колонистов» оказалась семья Северцовых-Габричевских. С середины 1940-х началась новая страница их бытия, «она обладала своей захватывающей моторикой» (Ростислав Климов) и стала «отдушиной после жизни в столице» (Ксения Богемская). С 1952 года и до конца своей жизни Габричевский с Северцовой большую часть года проводили в Коктебеле. Сюда к ним постепенно перебрались все московские друзья, привозившие в гостеприимный дом своих знакомых: музыкантов, художников, поэтов, писателей, ученых. Достаточно назвать такие имена, как Генрих Нейгауз, Роберт Фальк, Натан Альтман, Анна Остроумова-Лебедева, Анна Трояновская, Александр Румнев, Сергей Шервинский, Иосиф Бродский, Пётр Капица и другие представители творческой и научной интеллигенции. Сюда же, начиная с конца 1950-х, стал на короткое время (между гастролями) приезжать и Святослав Рихтер. В Коктебеле Наталья Северцова впервые взяла в руки кисти.

В 1946 году, в голодное время Наталья Алексеевна смастерила кукол для местных детишек. Позднее она вспоминала: «Для местной школы сделала 150 шуточных масок, постановку “Золушки”. Отсюда мой путь к живописи. Я стала “своим” художником у сельских жителей». Неожиданно для себя и для супруга, известного искусствоведа, Наталья Северцова начала рисовать. С 1950-х годов живопись, по признанию художницы, становится ее «первой духовной необходимостью». Творчество Северцовой, в котором проявился настоящий талант и яркая индивидуальность, заинтересовало именитых друзей и гостей дома (прежде всего, Роберта Фалька). Ее наполненные легкой иронией портреты музыкантов, поэтов и художников, «коктебельских аборигенов» и друзей, бесхитростные жанровые сценки коктебельской жизни, восхитительные натюрморты и пейзажи 1950–1960-х годов отличаются остротой видения, сочным цветом, индивидуальным почерком, а предметы декоративно-прикладного искусства, созданные из подручных материалов, — неуемной фантазией и непосредственностью детского («наивного») восприятия. В работах Северцовой, несмотря на все тяготы бытия (особенно последних лет), ощущается упоение жизнью. Авторитетный исследователь наивного искусства Ксения Богемская писала, что Северцова «обладала острым взглядом на мир, часто ироничным, всегда нестандартным, присущим людям, независимо мыслящим. Ее природный темперамент, артистичность, живость ума, наблюдательность, красота привлекали к ней и ученых, и художников». Сама Наталья Северцова признавалась: «Я не придерживаюсь и не ищу какой-то одной манеры. По-моему, всякий осколок, всякая соломинка может заговорить языком искусства, если художник сумеет извлечь из них ту красоту, которая в них скрыта, как во всей окружающей жизни». Святослав Рихтер был среди искренних поклонников самобытного таланта художницы, ему была чрезвычайно близка ее жизненная позиция: «Разве это не счастье, когда парус надут и лодку несет по волнам?». В 1963 году Наталья Алексеевна сделала для Рихтера замечательный экслибрис, который хранится в архиве музыканта.

В 1960-м году в Коктебель перебралась 75-летняя художница и ближайший друг Святослава Рихтера Анна Трояновская. Она приезжала сюда каждое лето, снимала маленькую комнату неподалеку от Габричевских, и ежедневно, одевшись в белое платье, отправлялась в горы на этюды, писала Кара-Даг, бухту и море. Из Коктебеля она посылала подробные письма Рихтеру, которого с нетерпением ждала в гости, ревнуя «к Наташе». Многие письма написаны ею на обратной стороне коктебельских акварелей. «Слава! Теперь в августе я буду часто уходить писать, дома я неизменно с 12-ти до 4-х; Вас всегда ждет ключ в замке, питье и Ваша кроватка. Вы догадливы и знаете, что боюсь я одного: чтобы Вы не оказались опять поселившимся навсегда у Наташи. Я буду в этом древнем месте числа до 10-го сентября…» (Коктебель, 1.VIII. 1965).

Еще один близкий друг и член «коктебельского братства» — вдова Роберта Фалька Ангелина Щекин-Кротова (Геля), дружившая с АннойТрояновской и нежно заботившаяся о художнице. Геля также бывала в Коктебеле, навещая Трояновскую и Габричевских. Святослав Рихтер, в свою очередь, не забывал о вдове художника, из гастролей он старался привозить всем «коктебельским нимфам» подарки.

В коллекции Рихтера есть работы Северцовой, Габричевского, Фалька и Трояновской. Значительная часть живописи и графики — это подарки друзей, что-то Рихтер приобрел позднее. В своей квартире он неоднократно устраивал персональные выставки художников, в том числе Трояновской и опального Фалька. После смерти Северцовой-Габричевской Рихтер организовал у себя дома выставку ее работ и посвятил «Наташе Северцовой» одну из своих пастелей.

На выставке, которая откроется 19 марта на Б. Бронной, можно будет увидеть живописные и графические работы всех названных художников из собрания Святослава Рихтера и Отдела личных коллекций ГМИИ им. А.С. Пушкина. Кроме того, будут представлены работы Натальи Северцовой из частного собрания Ольги Северцевой. Особый раздел выставки составят редкие документы: фотографии, письма, открытки, экслибрисы, рисунки из архива Святослава Рихтера, хранящегося в Отделе рукописей музея, и собрания Ольги Северцевой.