Hommage à maestro Richter

Весь концерт построен как диалог между музыкой XVIII–XIX столетий и музыкой XX–XXI веков. В первом отделении мы услышим сочинение композитора-минималиста Александра Рабиновича-Бараковского «Musique triste, parfois tragique» – несомненный диалог с Францем Шубертом и аллюзия на его ля-бемоль-мажорный экспромт (op. 90, № 4) в очевидной постмодернисткой традиции, где цитирование как композиторский прием играет центральную роль. По словам самого Алексея Любимова, фрагмент экспромта «подан в гипертрофированно-эмоциональном рассматривании первоначального источника», и здесь речь уже о репетитивности – многократном повторении небольшой музыкальной фразы-модели – как методе построения формы сочинения. И поэтому совершенно естественно после пьесы-реминисценции Рабиновича-Бараковского прозвучит сам оригинальный цикл из четырех экспромтов 90-го опуса – одно из последних фортепианных сочинений Шуберта. Цикл отличает невероятная мелодичность, предвосхищающая «Песни без слов» Феликса Мендельсона-Бартольди. Мелодичность при этом достигается очень простыми – даже минимальными! – выразительными средствами, и, кажется, что Шуберт, по выражению Валентина Сильвестрова, «просто услышал и поймал эту музыку, она вышла из мира неслышимого».

Второе отделение начнется с сонат Доменико Скарлатти и Прелюдии и фуги ми мажор Иоганна Себастьяна Баха из первого тома «Хорошо темперированного клавира». Здесь диалог построен обратным образом: сначала звучат произведения-источники, а следом – отклик из XX века, Соната для фортепиано Игоря Стравинского 1924 года. Эта соната – один из ярчайших примеров неоклассической тенденции в творчестве композитора. Сам Стравинский писал: «Я употребил термин соната в его первоначальном значении, как производное от итальянского слова sonare [играть]». Но это было бы слишком просто для Стравинского написать целиком произведение в одном стиле, пусть даже и сонаты XVII века. Здесь стилевая, ритмическая и полифоническая игра намного сложнее: первая часть (Allegro) – несомненно модель староитальянской сонаты скарлаттиевского типа, хотя и несколько видоизмененная в тональном плане; вторая часть (Adagietto) – это уже движение в сторону Бетховена и венской классической сонатной модели, хотя и без окончательного разрыва с барокко; а третья часть – это инвенция Баха (не случайно в концерте прозвучат Прелюдия и фуга ми мажор великого немецкого композитора, имеющие подзаголовок «инвенция» – т.е. изобретение!). При этом Стравинский, конечно же, автор XX века – в сонате можно услышать, например, диатонические фрагменты, то «понижающие», то «повышающие» общую тональную линию, что с одной стороны придает музыкальной ткани произведения некую звуковую нестройность, а с другой – современную остроту и даже сарказм.

Цикл фортепианных пьес Валентина Сильвестрова, написанный в 2001–2002 годах, так и называется: «Два диалога с послесловием». Сам композитор уточняет, с кем из своих коллег он ведет диалог: в первой пьесе – с Шубертом (аллюзии-воспоминания об экспромтах и музыкальных моментах), во второй пьесе – с Рихардом Вагнером (некий парафраз на знаменитый «аккорд томления» из «Тристана и Изольды»). В третьей пьесе «Утренняя серенада» собеседник Сильвестрова не назван, но совершенно очевидно, что это тоже Шуберт – даже в названии произведения есть отсылка к вокальным сочинениям немецкого романтика. Такие пьесы-воспоминания о прошлом – о музыкальном языке Шуберта, Глинки, Чайковского, Мендельсона – появились в творчестве Валентина Сильвестрова, бывшего одним из самых ярких и передовых представителей советского авангарда, в середине 1970-х. Сильвестров словно отказался от всех своих – и вообще композиторской школы XX века – достижений и начал все заново, вернувшись в «невинную», романтическую эпоху, где главенствовала мелодия. При этом, по словам самого композитора, в его сочинениях «большой словарь (музыкального языка) демонстрируется на маленьком пространстве», и здесь речь идет как о форме (это фортепианные миниатюры), так и об используемых выразительных музыкальных средствах: звуковая палитра минимальная, при этом огромное внимание к деталям и полутонам – паузам, педали, акцентам, штрихам. Из этого минимализма или «новой простоты» родился и фирменный сильвестровский прием «застревания» / «зависания» звуков от предыдущих аккордов на педали. От исполнителя этих на первый взгляд очень простых, но невероятно насыщенных смыслами сочинений требуется «играть очень тихо, как бы издалека <...>, как бы прикасаясь к памяти слушателя, чтобы музыка звучала внутри сознания, как бы память слушателя сама пела эту музыку» (В. Сильвестров).

В заключение концерта прозвучит новое сочинение молодого московского композитора-минималиста Павла Карманова «SchumaNNiana» (2018). По словам автора, эта пьеса – диалог с клавирным творчеством Роберта Шумана, в ней цитируются фрагменты финала второй фортепианной сонаты немецкого композитора-романтика, и это уже рефлексия нашего современника – как на романтический стиль в музыке, так и на романтическую манеру исполнения. Эта рефлексия тем более актуальна для самого Павла Карманова, говорящего о себе: «Я соткан из кусочков Райха, Пярта, Сильвестрова, частично Мартынова, Пелециса, а также, безусловно, Стравинского, Равеля, Дебюсси и барочной музыки, которую я очень люблю». И неслучайно именно эта пьеса завершает концерт, как бы подытоживая весь диалог современных композиторов и исполнителей с классической и романтической традицией в музыке.