При входе на выставку ваше внимание мог привлечь портрет солидного мужчины в полный рост. Знакомьтесь, перед вами Михаил Морозов – старший из трех сыновей в купеческой семье Абрама Абрамовича и Варвары Алексеевны Морозовых.

К концу XIX века Морозовы были одними из богатейших предпринимателей в России. Представители ветви рода «Абрамовичей» держали мануфактуру бумажных изделий в Твери, производившую ткани. Михаил участвовал в семейном деле нехотя, его увлекали театр и изобразительное искусство.

Именно с Михаила Морозова и начинается история коллекции, с которой вы сегодня познакомитесь. Михаил Абрамович коллекционировал страстно и эмоционально. Он был открыт всему новому: наряду с полотнами Михаила Врубеля и Валентина Серова коллекционировал иконы, эскизы Василия Сурикова, но в то же время интересовался современной французской живописью.

К сожалению, жизнь Михаила Морозова оборвалась рано, и мы не можем представить, во что бы превратилось его собрание, проживи он дольше: до каких пределов оно бы разрослось, какие жемчужины бы в себя включило? На этом портрете кисти Валентина Серова коллекционер изображен за год до смерти. Несмотря на раннюю кончину, Михаилу удалось приобрести немало значимых произведений. Число лет, прожитых коллекционером, состоит из двух одинаковых цифр. Такое число часто встречается в русском эпосе, сказках: __ медведя, __ богатыря, __ головы у Змея Горыныча... Найдите произведение художника, который часто обращался к русским сказкам, где изображено столько же персонажей. А затем обратите внимание на еще одно полотно с изображением того же количества девушек. Рассмотрите эти картины. Несмотря на выдающееся качество обеих, одна из них уникальна: перед вами единственное полотно этого знаменитого художника в России.

Эти две картины показывают все разнообразие интересов Михаила Морозова как коллекционера: от русского сказочника Васнецова до загадочного (и тогда еще малоизвестного) норвежского художника, оказавшего большое влияние на немецкий экспрессионизм начала ХХ века. Предпочтения Михаила отчасти отразятся и в коллекции Ивана Морозова, о нем мы начнем разговор чуть позже.

А сейчас обратите внимание на графический портрет французской певицы и артистки кабаре, чье выразительное лицо прорисовано более подробно, чем остальные детали. Этот рисунок считается последним приобретением Михаила Морозова. Его коллекционер купил в апреле 1903 года. Этот портрет создал художник, который родился в семье графов и виконтов, в детстве сломал обе ноги, был одним из первых художников афиши. Когда 29-летняя певица впервые увидела свой портрет, она сказала: «Я ведь не настолько уродлива». А ее родственники даже предлагали ей подать в суд на художника!

Кстати, совсем рядом в полный рост изображена еще одна знаменитость Парижа второй половины XIX века – актриса Жанна Самари. Запомните ее лицо! Совсем скоро нам предстоит встретиться с ней снова.

В следующей части зала найдите «смотрящие» друг на друга портреты двух значимых женщин в жизни Михаила Морозова – его жены Маргариты Морозовой (в девичестве Мамонтовой) и матери Варвары Морозовой (урожденной Хлудовой) — и пройдите между ними, чтобы оказаться в новом зале и начать следующую главу нашего рассказа.

Здесь мы начинаем историю главного героя этой выставки, неслучайно названной «Брат Иван». Словно в народных сказках, младший брат следует за старшим и, как оказывается позднее, даже превосходит его в своих начинаниях. Несмотря на всю несхожесть характеров братьев, – Иван, в противовес Михаилу, отличался спокойствием, неторопливостью, фундаментальным подходом к любому делу и рассудительностью – младший все же чувствовал себя продолжателем дела старшего и во многом, особенно поначалу, следовал намеченному им пути.

В связи с этим некоторые произведения в коллекции Ивана сходны с полотнами из коллекции его старшего брата. Чтобы убедиться в этом, найдите в зале портрет, изображающий уже знакомую вам французскую актрису.

Ивану Морозову очень нравился Ренуар, он стал одним из самых широко представленных художников в коллекции. Любопытно, что художник Сергей Виноградов, который поначалу консультировал Ивана Абрамовича, помогая ему сделать правильный выбор на парижских салонах, негативно отозвался об этом «Портрете актрисы Жанны Самари», заявив, что розовый фон здесь мешает.

В своей оценке картины русский художник не так уж далеко ушел от консервативных французских критиков, которые, когда работа была впервые выставлена, порицали ее за «неприличное» сочетание розового и зеленого, ужасались рукам, как им казалось, «покрытым чешуей», и зеленым пятнам на лице.

Но, как мы видим, уже на второй год приобретений Иван Морозов был достаточно уверен в своем чутье, чтобы руководствоваться лишь собственным внутренним компасом и проигнорировать мнение помощника. В первое десятилетие ХХ века об импрессионистах уже выходили монографии, их творчество основательно закрепилось в истории искусства, а ценность их картин неуклонно росла. Все это было хорошо известно начинающему коллекционеру. Возможно, немалую роль в выборе сыграл и тот факт, что у брата Михаила в коллекции портрет Самари кисти Ренуара тоже был. Однако, несмотря на общую тему и автора, портрет актрисы в коллекции Ивана оказался гораздо более современным, нежели более классический вариант, принадлежавший Михаилу.

Непреходящее увлечение Морозова живописью Ренуара подтверждается тем, что даже спустя 10 лет он купил одно из произведений художника по очень значительной цене: по сегодняшним данным, картина может считаться самой дорогой в собрании. Чтобы найти это произведение и узнать, сколько заплатил за него Морозов, вам нужно всего лишь посмотреть направо. Нужная картина соседствует с портретом Жанны Самари.

Несмотря на всю любовь к Ренуару, начал Морозов свою коллекцию импрессионистов не с его работ. Кто же из многочисленных живописцев этого направления удостоился стать одним из первых художников, чья картина оказалась в «западной» части собрания Ивана Морозова? Найти ответ поможет название произведения: его первое слово созвучно фамилии наших сегодняшних героев-коллекционеров.

Подсказка
Это произведение самого любимого импрессионистами жанра.

Пейзаж Альфреда Сислея Иван Морозов купил в июне 1903 года у Поля Дюран-Рюэля – одного из первых галеристов, оказывавших поддержку импрессионистам. Впоследствии в этой галерее Морозов оставит почти четверть миллиона франков, но пока наш коллекционер только в начале своего пути. В следующем зале найдите портрет Ивана Морозова, написанный в год его первой покупки произведения зарубежного художника.

Константин Коровин – самый яркий и последовательный русский импрессионист. В 1880-е Михаил и Иван Морозовы, будучи подростками, брали уроки живописи у молодого художника, который впоследствии стал другом семьи.

На портрете, по легенде написанном всего за 2 часа, мы видим успешного предпринимателя, который вступает на новый путь: увлечения современным ему французским искусством и формирования уникальной коллекции. Новый интерес Ивана Абрамовича поддержала его жена Евдокия, живописный портрет которой вы можете обнаружить, если проследите за направлением взгляда коллекционера.

С самых первых шагов Иван Морозов отбирал произведения для своей коллекции с тщательностью и прозорливостью, свойственной современным кураторам-профессионалам. Потому в его руках оказывались картины, значение которых для истории искусства крайне высоко. В этом зале находится одна из таких картин.

Чтобы ее обнаружить, рассмотрите еще одну картину Константина Коровина (городской пейзаж), а потом найдите другое произведение, изображающее то же самое место.

«Что означают эти бесчисленные черные мазки в нижней части картины, будто ее кто-то языком лизал?.. Значит, и я так выгляжу, когда иду по бульвару Капуцинок?.. Мазок туда, мазок сюда, тяп-ляп, в какую хочешь сторону…», – возмущался консервативный критик Луи Леруа, увидев, судя по всему, именно эту картину Клода Моне на первой выставке импрессионистов в ателье фотографа Надара в 1874 году. Городской пейзаж открывает вид на бульвар Капуцинок из окна того самого ателье, что и делает картину настоящей вехой в истории искусства.

Но для Ивана Морозова эта картина, как и многие другие в его собрании, имела еще и сугубо личное значение. Ведь именно в Гранд-Отеле, расположенном по адресу Бульвар Капуцинок, 12, он предпочитал останавливаться во время своих посещений Парижа. Порой именно в номере этого отеля Морозов вел учет купленным работам.

Подтверждение этому вы можете обнаружить в следующем зале. Найдите список, составленный на фирменном бланке Гранд-Отеля. Вы узнаете его по соответствующей надписи и изображению зданий, похожих на те, что вы только что видели на картинах французского и русского импрессионистов.

Подсказка
Также на этом листе Иван Морозов собственноручно сделал набросок одной из приобретенных картин (само полотно тоже находится рядом).

Среди упомянутых в описании этого документа галеристов есть тот, кто поддерживал и устраивал современным художникам первые крупные выставки раньше других, становился «первооткрывателем» этих мастеров. В том числе, именно он организовал первую персональную выставку Поля Сезанна, у картин которого вы сейчас находитесь, а также написал его биографию.

Фамилию этого торговца можно узнать, отыскав счет его галереи рядом с репродукцией портрета жены художника – Мари Ортанс Фике.

Сезанн не менял своего неторопливого и вдумчивого подхода к живописи, в каком бы жанре он ни работал. Даже в портретах ему были интересны не личности и характеры людей, а формы и объемы, образующие их тела. Поэт и художник Давид Бурлюк заметил, что «когда он [Сезанн] писал портрет мадам Сезанн, для его кисти она не была важнее, чем очередной фрукт. Это была не Ева с яблоком, а яблоко с Евой». Сезанн написал 27 портретов своей жены, поскольку та максимально соответствовала его требованиям к натурщикам и могла часами сидеть неподвижно, «как яблоко».

Чего явно не удавалось парижскому маршану Амбруазу Воллару – его портрет Сезанн так и не закончил, несмотря на 115 сеансов позирования. «Поймите, господин Воллар, от меня ускользают контуры…» – объяснял он торговцу, обещая вернуться к портрету, когда он «чего-нибудь добьется». «Я, пожалуй, доволен, как написана грудь сорочки», – обнадеживал художник галериста.

Подумайте, какой жанр мог бы быть наиболее близок художнику, который не терпел, когда натурщики шевелились или меняли позы? Найдите две похожие друг на друга картины этого жанра, в котором, как отметил поэт и критик Сергей Маковский, лучше всего выразилась душа Сезанна.

Маковский писал: «Душа Сезанна всего лучше, пожалуй, выразилась в картинах без всякого содержания – в nature-mortes [натюрмортах]». Но и с фруктами у Сезанна были свои секреты. Десятки многочасовых сеансов сложны даже для персиков, груш и цветов, ведь они начинают вянуть и гнить, в связи с чем художник предпочитал использовать для работы муляжи из папье-маше.

В коллекции Ивана Морозова именно «Натюрморт с драпировкой» стал первой картиной Сезанна, а спустя пять лет в собрании появились «Персики и груши», купленные по цене 30 000 франков.

На одного из любимых художников Морозов не жалел ни денег, ни времени. Интересным образом оказались схожи характеры живописца и коллекционера. Морозов покупал картины настолько же неторопливо и вдумчиво, насколько Поль Сезанн создавал свои произведения. О «Голубом пейзаже» (1904–1906), который вы можете увидеть слева от перехода в следующий зал, известно, что ради него Морозов несколько лет держал на стене свободное место. Впервые увидев эту картину на выставке в 1907 году, купил он ее только в ноябре 1910-го в той же галерее Воллара за 35 000 франков.

По тем временам это огромная сумма денег, но с чем ее можно сопоставить сегодня? Чтобы ответить на этот вопрос, отправимся на ближайшую колоннаду, где находится произведение, которое, на сегодняшний момент, считается самой первой покупкой Ивана Морозова во Франции.

Здесь, на колоннаде, среди картин, демонстрирующих, преимущественно веселую и легкомысленную сторону парижской жизни, в том числе ночной, отыщите графическое произведение, персонаж которого ведет себя особенно фривольно.

Подсказка
Выйдя из зала Сезанна, мы должны сразу повернуть направо, пройти по колоннаде по направлению к Белому залу, мимо картины Кер-Ксавье Русселя «Триумф Вакха (Сельский праздник)» и небольшого мраморного «Торса» Ришара Гино, исполненного около 1910 года, но похожего на разбитую античную статую, лишившуюся головы рук и ног.

Да-да, именно этот жанровый рисунок Луи Леграна, изображающий сцену из жизни представителя криминального мира и, казалось бы, столь далекий по своему настроению и характеру от основательного и «правильного» Ивана Морозова, стал первым в его коллекции зарубежного искусства. Быть может, причиной тому некоторое сходство в сюжете и технике работы Леграна с рисунком Лотрека, который, в свою очередь, был последним приобретением в коллекцию старшего брата? Кто знает… В любом случае, этот рисунок был куплен на два месяца раньше уже знакомого нам пейзажа Сислея в апреле 1903 года за весьма скромную сумму в 1500 франков.

Умножив это число в два раза, вы можете узнать, сколько денег требовалось средней французской семье на все расходы в течение целого года.

А вернувшись немного назад, к пейзажу Жоржа Дюфренуа «Площадь в Париже» и рассмотрев счет салона «Золотого руна», выставленный в 1908 году, мы сможем узнать соотношение курса франков и рублей этого времени.

Постоянные поездки с посещением всех передовых французских салонов, внимательное изучение каталогов выставок в тех местах, куда не удалось доехать, непрерывное общение с художниками и галеристами – все это было неотъемлемой частью жизни Ивана Морозова как коллекционера. Но есть и еще один способ быстро, буквально враз сделаться коллекционером – заказать у модного современного художника оформление для своего дома. Так и поступил Иван Морозов. Его коллекция все разрасталась, и уже начинала влиять на пространство дома – особняка на Пречистенке. Был задуман ряд изменений, в процессе которых выяснилось, что самый большой зал – Музыкальный салон – нуждается в живописном оформлении.

Побывав в гостях в особняке французского барона Дени Кошена, Морозов увидел покорившие его панно и витраж, выполненные художником из группы «Наби» – Морисом Дени. В 1907 году началась работа над масштабным ансамблем, результат которой вы можете увидеть в Белом зале, где Музыкальный салон Морозова с произведениями Дени воссоздан в своем изначальном виде.

Вход в Белый зал предваряют два бронзовых канделябра в стиле ампир, каждый из которых изображает Викторию – древнеримскую богиню победы. Обратите внимание на постамент канделябра. Крылатое божество на рельефе, – бог любви Купидон – напомнит о себе и внутри зала.

Иван Морозов высказал Морису Дени просьбу, чтобы Музыкальный салон был украшен панно на классические мифологические сюжеты. Какой же из многочисленных античных мифов выбрал художник? Чтобы в этом разобраться, подойдите к горизонтальному панно над боковым дверным проемом, где изображены только два главных персонажа мифа. Имя одного из них созвучно и равнозначно слову «любовь» на ряде европейских языков, вторая же подарила имя «душе» и «науке о ней».

Справки
«Наби», в переводе с древнееврейского «пророки» – группа французских художников, учеников Академии Жюлиана в Париже, возникшая около 1888 года и просуществовавшая примерно до 1905-го. В группу входили Поль Серюзье, Пьер Боннар, Морис Дени, Кер-Ксавье Руссель, Эдуар Вюйар и другие. Набиды не стали первопроходцами как импрессионисты: эти художники не раз меняли свои творческие ориентиры, изменяя стиль своих картин в погоне за временем, однако их имена прочно заняли свои места в истории искусств, определяя целое направление постимпрессионизма.
Канделябры – часть постоянной экспозиции Пушкинского музея.
Весь ансамбль, включая вазы и мебель, обошелся Ивану Морозову более 130 000 франков. Декоративная серия «История Психеи», заказанная Морису Дени в июне 1907 года, приобретена за 75 000 франков. Четыре скульптуры Майоля – за 56 000 франков (по 14 000 франков каждая).

Подсказка
Если догадаться не удалось, познакомьтесь с письмами Мориса Дени Ивану Морозову, в которых он предлагает коллекционеру тему и докладывает о ходе своей работы. Документы мы можем обнаружить на правом столе-витрине за центральным дверным проемом, который был виден от входа в зал. Над этим дверным проемом находится панно, на котором главную героиню покидают родные, оставляя ее на вершине горы.

В основу ансамбля для Музыкального салона лег миф о любви бога Амура и земной девушки Психеи. Амур – это еще одно имя Купидона (или Эрота), на которого вы обратили внимание при входе в зал. Сюжет мифа разворачивается перед вами на семи полотнах, рассматривать которые можно, двигаясь по часовой стрелке.

Однако начало мифа находится в неочевидном месте. Понять, откуда начать осмотр панно вы сможете, если обратите внимание, на каком из них бог любви изображен со своими типичными атрибутами.

Справка
Кроме сюжетного панно, мы можем увидеть изображение Амура с этими атрибутами на двух длинных узких декоративных вставках, а также на горлышках двух ваз, расписанных Дени.

Как вы могли заметить, итоговый ансамбль состоит не только из 13 живописных панно (включая вставки), – они сопровождаются керамическими вазами, которые также создал Дени, и четырьмя бронзовыми статуями авторства его друга, скульптора Аристида Майоля: «Весна», «Лето», «Помона» и «Флора». В одном из увиденных вами писем Валентин Серов пишет о том, как понравились ему эти работы. Иван Морозов, в отличие от своего «коллеги» Сергея Щукина, интересовался и скульптурой. Вкусы двух коллекционеров, которые были в курсе всех приобретений друг друга, порой сильно различались. Например, художник, который удостоился украсить еще одну часть особняка Морозова – парадную лестницу – своей живописью, был настолько неприятен Щукину, что тот не смог ужиться с однажды купленной картиной его авторства и отправил ее обратно в Париж.

Чтобы познакомиться с этим мастером и его работами, запомните облик скульптур Майоля, пройдите между «Летом» и «Весной» и идите в противоположную от Белого зала сторону, пока не обнаружите фигуру, напоминающую скульптуры Аристида Майоля.

Идите по правой колоннаде, где правильное направление движения смогут подтвердить картины на мифологические темы, исполненные Морисом Дени. Одна из них – «Зеленый берег моря. Перро-Гирек (Пастухи)» – вероятно, играла роль десюдепорта (наддверного панно), украшая вход в салон «Истории Психеи».

Справки
Помона – древнеримская богиня изобилия.
Флора – древнеримская богиня цветов и весны.

Как скульптуры Майоля фланкировали дверные проемы в воссозданном Музыкальном салоне, так предваряют встречу с панно парадной лестницы особняка Морозова женские фигуры, созданные русским скульптором Сергеем Конёнковым. В доме коллекционера их можно было увидеть, поднявшись по парадной лестнице. На верхней площадке парадной лестницы кроме «Девушки» находилась еще одна скульптура Сергея Коненкова – «Крылатая» (1913). Это женский торс, напоминающий обломок статуи античной богини. Догадались, какой?

Подсказка
Мы уже встречались с крылатой богиней перед входом в Белый зал. Только называли ее римским именем Виктория.

Слева от «Девушки» Конёнкова находится еще один женский торс, выполненный из мрамора. Обе скульптуры были куплены с выставки «Союза русских художников» 2 января 1914 года за 8000 рублей.

Пять панно для оформления Парадной лестницы: триптих «У Средиземного моря» (1911), «Ранней весной в деревне» (1912) и «Осенью. Сбор фруктов» (1912) были написаны Пьером Боннаром.
Боннар, в отличие от Мориса Дени, лично руководившего развеской своих работ, никогда не бывал в Москве, и все эти панно создал удаленно по присланным ему обмерам.

Именно Боннара недолюбливал Сергей Щукин. Иван Морозов же не только отличался от второго знаменитого московского коллекционера тех лет вкусами, но и по-другому пополнял собрание. В то время как Щукин стремился общаться с художниками напрямую, минуя посредников, Морозов покупал через галереи произведения даже тех художников, которые хорошо знали его лично и даже декорировали его собственный дом. В какой же галерее были заказаны работы, украсившие Музыкальный салон и Парадную лестницу в особняке Морозова? Узнать это можно, посмотрев сопроводительный документ к панно, изображающему сбор фруктов осенью.

В той же галерее была куплена первая картина Боннара в коллекции Морозова, после которой он задумал знакомство с этим художником, а может и начал размышлять о возможности украсить свой дом большими панно его кисти. В соседнем зале найдите это произведение. Вы его узнаете по отражению в зеркале женской фигуры. Рамки зеркала обрезают фигуру так, что она выглядит как античный торс, похожий на тот, что высек в мраморе Сергей Конёнков.

Подсказка
Над входом в нужный зал находится цифра «19». Пройти нужно в тот зал, в котором мы еще не были.

Эту картину Пьера Боннара художник и друг семьи Валентин Серов считал чуть ли не лучшей в собрании Ивана Морозова. Мнение Серова было немаловажным для коллекционера. Существует легенда, что именно он давал Морозову рекомендации в выборе картин уже другого мастера, ныне всемирно известного, – Винсента ван Гога.

В следующей части зала вы можете обнаружить, какие полотна знаменитого постимпрессиониста, как считается, посоветовал Морозову приобрести русский художник. На одной из них, по мнению многих исследователей, ван Гог изобразил самого себя в образе одного из персонажей, взгляд которого устремлен на зрителя. Вторую же можно узнать по цитате из письма художника к его брату Тео: «Ах, почему тебя не было с нами в воскресенье! Мы видели совершенно красный виноградник – красный, как красное вино. Издали он казался желтым, над ним – зеленое небо, вокруг – фиолетовая после дождя земля, кое-где на ней – желтые отблески заката».

Пока ван Гог был жив, его творчество не пользовались спросом. Долгое время считалось, что «Красные виноградники» – это единственное полотно, которое художнику удалось продать при жизни. Но прошло не так много времени, и продажа всего одной его картины могла очень удачно восполнить бреши в любом бюджете. В 1933 году, когда коллекция Морозова уже давно была национализирована и находилась в ГМНЗИ, с целью пополнения государственной казны было принято решение о продаже ряда выдающихся произведений искусства за рубеж. Среди них была первая картина ван Гога из собрания Морозова, проданная американскому миллионеру Стивену Кларку.

Эту картину художник описал в письме брату Тео так: «…Я попытался изобразить место, где человек губит самого себя, сходит с ума или становится преступником. Я хотел выразить пагубную страсть, движущую людьми, с помощью красного и зеленого цвета». Продажа полотна разрушила старательно созданную Морозовым живописную пару из произведений ван Гога и его приятеля Поля Гогена, написанных в одно и то же время, в одном и том же месте, на один и тот же сюжет.

Найдите картину, изображающую помещение с красными стенами. Это и есть та самая пара картине ван Гога. Негатив фотографии проданного полотна вы можете увидеть совсем рядом.

Справка
ГМНЗИ – Государственный музей нового западного искусства. Существовал в Москве с 1923 по 1948 год. Основу музея составили коллекции картин Сергея Щукина и Ивана Морозова.

Обратите внимание, что за «Ночным кафе» ван Гога Ивану Морозову не пришлось ехать во Францию. Галерея «Бернхейм-Жён» привезла эту картину на выставку, устроенную московским художественным, литературным и критическим журналом «Золотое руно». Подтверждение этому вы можете видеть у негатива фотографии картины.

Журнал «Золотое руно» был значительным явлением московской художественной жизни эпохи модерна. Первый его номер, вышедший в 1906 году, был посвящен русскому художнику, который на выставке соседствует с Полем Гогеном, ведь его творчество многим современникам казалось настолько же загадочным и не всегда понятным, как и таитянские работы Гогена.

Чтобы узнать, о ком идет речь, найдите картину Поля Гогена с изображением мирно гуляющих птиц. В том же зале есть еще одно произведение с участием этой птицы, а под ним – графическая работа того самого художника, кто стал центральной фигурой первого выпуска «Золотого руна».

В первом выпуске «Золотого руна» было опубликовано 14 репродукций поздних работ Михаила Врубеля. Создатели журнала Николай Рябушинский и Сергей Соколов в своей работе ориентировались на петербургское объединение «Мир искусства», основанное художником и критиком Александром Бенуа.

Интересно, что Бенуа видел оба главных московских собрания западной живописи – и щукинское, и морозовское – и, учитывая, как широко представлено в них творчество некоторых художников, назвал Москву «городом Гогена, Сезанна и (?)».

Если произведения двух первых художников вы уже успели увидеть, то кто же был третьим в этом списке, по мнению Бенуа, вы можете узнать, если найдете самый яркий и красочный натюрморт в следующем зале.

В этом зале представлены произведения многих друзей Матисса – фовистов, продвигавших главенство интенсивного, выразительного колорита в живописи. Одного из них, Мориса де Вламинка, Матисс познакомил с уже известным вам галеристом Амбруазом Волларом, который, недолго думая, скупил все работы художника, чем обеспечил ему возможность полностью посвятить себя живописи.

Поскольку Иван Морозов часто покупал у Воллара «оптом», тратя десятки тысяч франков за раз, некоторые картины галерист отдавал ему бесплатно. Так получилось и с работами Вламинка, которых у торговца было в избытке.

Рассмотрите картины с изображением различных водных транспортных средств. Узнать картину, попавшую в коллекцию Морозова совершенно бесплатно, можно по присутствию на ней одного парусника и по стилю живописи, демонстрирующему явное влияние Винсента ван Гога.

Сам Анри Матисс, и правда, многим был связан с Москвой и ее коллекционерами, и даже осенью 1911 гостил здесь по приглашению Щукина.

Знаменитое панно Матисса «Танец», выполненное для особняка Сергея Щукина, оставило свой след и в коллекции Ивана Морозова. Найдите картину, о которой идет речь, в следующем зале.

Анри Матисс часто занимался самоцитированием в своих произведениях. Например, в этой работе можно узнать не только панно «Танец», но и белую вазу с двумя ручками, которую вы уже видели в натюрморте с цветами. Более того, совсем недалеко находится картина, в которой произведение Матисса цитирует уже другой художник. Само цитируемое полотно тоже расположено в зале. О каких картинах идет речь?

Две упомянутые картины – «Фрукты, цветы, панно “Танец”» и «Фрукты и бронза» – попали к Морозову как долгожданная пара. Коллекционер очень хотел стать обладателем натюрморта, подобного «Статуэтке и вазам на восточном ковре» из собрания Сергея Щукина. Для этих двух картин Морозов специально держал свободное место на стене.

Возможно, ожидание было столь длительным, а радость от приобретения столь велика, что коллекционер захотел позировать для собственного портрета именно на фоне одного из долгожданных натюрмортов. Получив этот заказ, Морозов вскоре обратился к Анри Матиссу с новым. В нем участвовала и жена коллекционера Евдокия Морозова (Кладовщикова). Иван просил о двух пейзажах, а его супруга заказала натюрморт. Матисс поступил с заказом достаточно вольно и вместо трех отдельных картин создал ансамбль. При этом вместо натюрморта он выбрал другой жанр, и эта картина стала центром триптиха. Найдите «Марокканский триптих» и узнайте, что написал вместо заказанного Евдокией натюрморта Матисс.

Произведения Матисса уникальны для коллекции в том смысле, что Морозов купил их напрямую у художника, в отличие от подавляющего количества других вещей в собрании.

Значимость общения с торговцами, парижскими маршанами, отразилась и на самой коллекции. Среди картин Морозова оказался очень нехарактерный для него, но очень современный на момент приобретения в 1913 году портрет одного из них. Этот портрет написал художник, картинам которого суждено было стать завершающими в «западной» части собрания коллекционера. О ком же идет речь?

Подсказка
Портрет напоминает отражение в разбитом зеркале, на нем изображен тот самый галерист, у которого Иван Морозов покупал произведения Поля Сезанна.

В отличие от Сезанна, Пикассо закончил портрет Воллара, однако в этот раз результату был не рад сам торговец. Этот кубистический портрет не пришелся по душе галеристу, поэтому он решил расстаться с картиной.

В галерее Амбруаза Воллара Иван Морозов за все время своего коллекционирования приобрел более 50 произведений. Быть может, именно поэтому – чтобы отдать дань уважения такому значимому человеку для своей коллекции – он решил приобрести картину, которая была не совсем в его вкусе?

Еще одна картина Пикассо была куплена в галерее не очень добросовестного молодого галериста Даниеля Анри Канвейлера, который однажды пытался подсунуть Морозову по завышенной цене произведения незначительного художника Яна Верховена, подкрепив свое предложение ложной рекомендацией Мориса Дени. Обман был раскрыт, но Морозов проявил себя как человек в достаточной степени гибкий и незлопамятный, когда все же решился на покупку этого, ставшего впоследствии знаковым, полотна, которое вы можете найти по документу галереи Канвейлера в завершающей части зала.

Подсказка
На картине изображен сюжет с участием двух геометрических фигур – устойчивой и неустойчивой.