Венское конфетти

Фриц Крейслер был вундеркиндом: он окончил консерваторию всего в десять лет. Как композитор и теоретик он учился у Брукнера и Делиба в Вене и в Париже и продолжал сочинять почти всю свою жизнь. 

В 1905 году Крейслер начал публиковать собственные произведения, решившись на широко известную теперь мистификацию. Среди увидевших свет опусов были «Три старых венских танца», якобы принадлежащие Иосифу Ланнеру, и серия «транскрипций» пьес классиков — Луи Куперена, Порпоры, Пуньяни, падре Мартини и других. Первоначально эти «транскрипции» он исполнял на собственных концертах. После публикации они молниеносно разошлись по всему свету. Не было скрипача, который не включал бы их в свой концертный репертуар. Превосходно звучащие, тонко стилизованные, они высоко ценились как музыкантами, так и публикой. В качестве оригинальных «собственных» сочинений Крейслер одновременно выпустил венские салонные пьесы, в их числе — три вальса: «Муки любви», «Радость любви» и «Прекрасный розмарин». Критика не раз обрушивалась на него за «дурной вкус», проявленный им в этих пьесах, которые входят сейчас в репертуар скрипачей всего мира.

Мистификация с «классическими» пьесами продолжалась до 1935 года, когда Крейслер признался музыкальному критику газеты «Нью-Таймс» Олину Доуэнcу, что вся серия «Манускрипты классиков» за исключением первых восьми тактов в «Песенке Людовика XIII» Луи Куперена написана им самим. По словам Крейслера, идея такой мистификации пришла ему в голову в связи с желанием пополнить свой концертный репертуар. «Я находил, что постоянно повторять собственное имя в программах будет неловко и нетактично». В другой раз он объяснил причину мистификации строгостью, с которой обычно относятся к дебютам композиторов-исполнителей. И в качестве доказательства привел пример собственного творчества, указав, насколько по-разному оценивались «классические» пьесы и сочинения, подписанные его именем — «Маленький венский марш», «Китайский тамбурин» и другие.

Разоблачение мистификации вызвало бурю. Музыкальный критик Эрнест Ньюмен написал разгромную статью. Разгорелась полемика, но... по сей день «классические пьесы» Крейслера остаются в репертуаре скрипачей. Крейслер был, конечно, прав, когда, возражая Ньюмену, писал: «Имена, которые я старательно выбрал, были для большинства в строгом смысле неизвестны. Кто когда-нибудь слышал хоть одно произведение Пуньяни, Картье, Франкера, Порпоры, Луи Куперена, падре Мартини или Стамица до того, как я начал сочинять под их именем? Они жили лишь в списках параграфов документальных трудов; их произведения, если таковые существуют, медленно превращаются в прах в монастырях и старинных библиотеках». Крейслер своеобразно популяризировал их имена и бесспорно содействовал возникновению интереса к скрипичной музыке XVII–XVIII веков. 

Среди транскрипций подлинных произведений прошлого Крейслер сделал обработки сонат и вариаций Тартини, а также баховской ми-мажорной партиты для скрипки соло, присоединив к ней фортепианную партию. В настоящее время эти обработки — редкость на концертной эстраде, где царит «исторически информированное» исполнительство. Но они тоже часть истории, теперь уже давней…

Долгая творческая дружба связывала Крейслера с Сергеем Рахманиновым. Вместе они записали в Берлине на граммофонные пластинки сонаты Бетховена, Шуберта и Грига, но вместе с тем никогда не концертировали дуэтом. На память об этой дружбе остались знаменитые транскрипции, сделанные Рахманиновым — два вальса Крейслера, а также крейслеровские обработки рахманиновских романсов, в том числе «Маргаритки» и фрагментов фортепианных концертов: второй части Второго и XVIII вариации из «Рапсодии на тему Паганини».